Сказки с потолка. Миф – линза, фокусирующая реальность в точке максимального смысла - Евгений Терехин

– Ураа!!!

И они все трое растворились где-то в голубой выси.

Брокколи-Мокколи

Жила-была на свете Брокколи-Мокколи, и дом её был в огороде рядом с красивым тихим озером. В озере жило много лягушек, и вот однажды одна из них прискакала в огород, где жила Брокколи-Мокколи и, увидев её, проквакала:

– Ты кто?

– Я – Брокколи-Мокколи.

– А что ты делаешь?

– Не знаю, вишу здесь на кочане.

– Но ведь ты уже созрела.

– Мало ли. Хочу вишу, а захочу – гулять пойду.

– Нет, – сказала лягушка, – если ты Брокколи-Мокколи, то ты – еда, и твоё дело – быть съеденной.

– Это я-то еда? – возмущенно воскликнула Брокколи-Мокколи – вот ещё! Не хочу я, чтоб меня ели. Я хочу гулять.

– Ничего ты не понимаешь, – попыталась образумить её лягушка, – вот я – лягушка, значит мне положено прыгать и квакать. А ты – брокколи, значит тебя положено порезать в салат.

– Я щас тебя в салат порежу, французский ты деликатес, – с угрозой проговорила Брокколи-Мокколи.

И лягушка, испугавшись, перепрыгнула через ограду и была такова.

«Захочу, гулять пойду», – подумала Брокколи-Мокколи и пошла.

Дергалась-дергалась она, но так и не смогла оторваться от кочана.

«Ну и ладно, – решила она, – не очень-то и хотелось. Подумаешь гулять, я может летать научусь». Стала она раскачивать свой кочан из стороны в сторону и кричать: «Я лечу!!! Я лечу!!!»

– Ха-ха-ха, – ехидно каркнула пролетавшая мимо ворона, – кто же так летает? Видно не умеешь ты летать, голова твоя садовая.

Закручинилась Брокколи-Мокколи. «Что же это такое, – думает, – лягушки нужны, чтобы квакать и прыгать, вороны – чтобы летать, а я? Неужто я для того родилась, чтобы оказаться у этой противной девчонки в желудке? Фуу, – брезгливо поморщилась она. Как несправедливо».

Через несколько дней она заметила, что она начинает портиться. Солнце светило нещадно, и с каждым днем Брокколи-Мокколи желтела всё больше и больше. «Что же делать? – забеспокоилась она. Неужели вот так пропаду ни за что ни про что? Нет уж, ещё пару дней и меня просто выбросят свиньям».

Тут она увидела хозяйку, идущую по огороду и срывающую созревшие соцветия брокколи для обеденного стола.

«Эх, чему быть, того не миновать», – подумала Брокколи-Мокколи и выставила напоказ свою ещё не совсем жёлтую сторону.

Хозяйка пригляделась к ней внимательно, сорвала и положила в миску. На удивление её понесли не на обеденный стол, а куда-то на улицу. Потом она услышала, как хозяйка постучала в дверь какого-то дома, и чей-то тихий голос ответил:

– Что это?

– Я принесла вам немного брокколи. Я слышала, вам нечего есть.

– Спасибо, что не оставляете нас. Наша девочка уже три дня ничего не ела. Заходите.

Брокколи-Мокколи положили в тарелку и принесли в комнату, где в постели лежала девочка. Вид у неё был больной и несчастный.

– Ну-ну, – утешительно сказала Брокколи-Мокколи, – сейчас поешь, и всё пройдет.

Девочка открыла рот и положила туда Брокколи-Мокколи. Та закрыла глаза и почувствовала, что несётся по какому-то тёмному коридору:

– Ну вот и всё, – подумала она.

В следующее мгновение ей почудилось, что она свалилась на что-то мягкое и влажное. «Ну и ужасно же здесь, наверное, в желудке».

Она открыла глаза и ахнула: она сидела на берегу озера на мягкой влажной траве, а рядом с ней сидела лягушка и удивлённо смотрела на неё:

– Что ты так смотришь? – смущённо спросила Брокколи-Мокколи.

– Да так. Просто никогда не видела брокколи с ногами и крыльями.

Обратная сторона Луны

Жила-была на небе Луна. Была она очень красива, и жители Земли любили смотреть на её сияющее лицо. Луна очень радовалась тому, что у неё столько поклонников, и с удовольствием поворачивалась к ним то одной, то другой своей стороной.

Люди восхищённо расхваливали лунные дорожки, которые она рисовала на поверхности воды, а моряки не сводили с неё глаз, ибо она указывала им путь домой. Куда ещё смотрели люди, о чём ещё они говорили, она не слышала – ей нравилось слушать только разговоры о ней самой.

Но самым любимым её занятием было смотреть на Солнце. Когда лицо её было обращено к Солнцу, ей становилось так хорошо и так светло на душе, что она, казалось, пропитывалась его светом насквозь и разбрасывала его во все стороны. Так и жила Луна – смотрела то на Солнце, то на землю.

Но вот однажды вечером случилось что-то необычное. Она вдруг услышала чей-то плач. Взглянув на землю, Луна увидела девочку, застигнутую проливным дождём посреди поля. «Где же твоя мама?» – забеспокоилась Луна. Она слышала детский плач впервые в жизни, и этот звук не давал ей покоя.

Раньше она не обращала на них внимания: почему-то они казались ей шумом космического ветра. Но чем дольше Луна слушала этот плач, тем острее она понимала, что мало чем может помочь этой девочке. Она совсем забыла, что может осветить ей путь домой, но тревога настолько сжала ей сердце, что она даже забыла выглядывать из-за туч.

«Что я могу сделать?» – горько думала она. Долго выносить этот плач она не могла, и перевела свой взор на Африку, где ею обычно любовались рыбаки, приходившие ночью вынимать свои сети. Но почему-то она увидела не их, а двух голодных бродяг, ковылявших по извилистой тропинке в город. Вид их был настолько жалок, что Луна снова забыла о своих прямых обязанностях и вместо того, чтобы осветить джунгли серебристым светом, спрятала лицо за ближайшей горой.

Но и там её поджидала неприятность: она увидела, как огромный питон обвил своими кольцами зайца и вот-вот его проглотит. «Нет, это уж слишком», – в отчаянье проговорила Луна и отвела взгляд.

Шло время. Сколько Луна ни пыталась закрыть глаза на то, что творилось на Земле, она почему-то не могла не слышать стонов, плача и криков. Незаметно для себя она стала всё реже смотреть на Солнце – ей казалось, что всё, что было хорошего в мире, вдруг исчезло, испарилось навсегда, а какой прок смотреть на Солнце, если из головы не идут горе и слёзы. Лицо её потухло. Люди на земле заволновались.

«Как так, – говорили они, – никогда такого не было, чтобы Луна светила так тускло». Но их ждал ещё больший сюрприз. Однажды Луна не появилась на горизонте больше месяца.

В мире стали предсказывать великие бедствия и даже поговаривали о конце света. На самом же деле Луна в это время смотрела на Землю, как и прежде, только её никто не видел. Ведь Луна светит отражённым светом, а отражать ей было нечего. Лицо Луны затянуло мраком: она смотрела только на Землю, а что ещё можно ожидать от такого занятия?

Но вот однажды мимо неё пролетала комета. Она была такая сияющая, такая стремительная и быстрая, что Луна невольно загляделась на её великолепный хвост. Комета весело помахала ей хвостом.

– Почему ты такая весёлая? – спросила Луна.

– Мне радостно, потому что я вращаюсь вокруг своей звёзды, – звонко ответила комета.

– А где она?

– Вон там, видишь большая и яркая?

– Да, красивая.

– А где твоя звезда? – спросила комета, – и почему ты всё время смотришь вниз?

– Моя звезда – Солнце, но я уже давно не смотрю на него. Не могу. Видишь, сколько на Земле зла.

– Но если ты не будешь смотреть на свою звезду, тьмы прибавится, а света станет только меньше, – донёсся до неё голос кометы, и та исчезла в звёздных просторах.

– И правда, – подумала Луна и взглянула на Солнце.

Оно сияло так ярко, так ослепительно и излучало столько тепла, что у Луны тут же отлегло от сердца. Она улыбнулась и стала жадно впитывать в себя солнечные лучи, стараясь не пропустить ни одного. Солнце улыбалось ей, а она улыбалось ему в ответ. Его лучи пронизывали её насквозь, но ей казалось, что она никогда насытится ими до конца.

Мысли о бедах и печалях не ушли от неё, она всё ещё слышала плач и стоны, доносившиеся с Земли, но они отходили куда-то на задний план. Сияние тёплого Солнца не давало им затмить радость круглолицей Луны.

Мрачные мысли, казалось, убегали, прятались от яркого сияния, и в конце концов все они очутились по ту стороны Луны, на другой её стороне. Они сгрудились там и тихо ждали своей участи. Луна же подставила Солнцу своё круглое лицо и решила никогда больше не отводить от него глаз.

Но одновременно она хотела светить людям, которые вдруг снова увидели её свет и очень обрадовались. Луна решила смотреть одновременно и на Солнце, и на Землю. Но поскольку она хотела, чтобы на Земле всегда видели её свет, она не могла повернуться к Земле своей второй, тёмной стороной и решила, что земляне никогда не увидят её обратной стороны. «Зачем им видеть мрак и тьму. Этого и так хватает», – подумала она.